Вход на территорию школы------>
- Будешь слишком много "агакать", так и прозовут тебя - АГА. Так что, учи ещё и другие слова.
- Ага, - дриада весело кивнула, доверчиво прильнув к фавне.
- Ну, что, Си? Птичка полетела куда нам нужно? Ты считаешь, что нужно идти за ней? Ладно, пошли за ней. Погуляем, осмотримся, может, найдём таких же как ты? Место как раз для вашего народа.
Лоза напряглась, обвиваясь вокруг шеи Сиаланты, а дриада безвольно потянулась за фавной, чувствуя как ее сознание покрывается туманом воспоминания леса. Сокрытые глубоко в ее душе, они рвались наружу.
- Здесь нет голоса леса, - бесцветным, ровным голосом произнесла она, - здесь нет "мы". Нет единого. Кусочек целого и разделенного, вот что такое "я".
А потом Сиала очнулась. Ошалело встряхнула волосами, хотела сказать еще что-то, но слава замерли на непослушном языке. Словно и не она только что разродилась этой непривычно длинной, витиеватой фразой. Опустив голову, она заплакала, роняя слезы на мягкую, зеленую траву под ногами. Ей легко плакалось. В душе не было горючей печали и глубокой тоски, но что-то неясное, сжимающее сердце крючковатыми пальцами неприятных предчувствий, вызвало у нее "мокрую реакцию".
Расслабившись, дриада настроилась на энергетический фон окружающей среды. Это было... успокаивающе. Как в старые времена в бытность свою древом изучающим эманации живого, исторгающего искры первородного огня.
Сиала чувствовала свою усталость. Несмотря на беззаботный характер, свойственный древницам, дриада устала и постепенно теряла смысл своего существования. Вдали от голоса леса ее цель потускнела и скрылась вдали, точно покрылся туманом лес ее души. И с каждым новым мгновением жизни этот туман становился все плотнее.
Но огонь горел.
Долгоживущая. Предающая. Обманывающая. Для чего сохранили тебе жизнь? Воздали мукой на желания твои... Для чего всемилостивый отец - великий лес и любящая мать - земля страдают вдали, без осознания твоего?
Как кусок целого, оторванного, страдаешь ты, но вестимо, так же страдает и целое без тебя. Отринешь это - и бездна черная, алкающая станет тебе и проклятьем и забвением.
Закусив губу от боли, Сиаланта гладила лозу, впившуюся в ее шею. Острые шипы терзали кожу, теплые капельки крови стекали к груди...
А потом все кончилось как наваждение. Лепестки, опавшие с увядающего бутона, лаская освобожденную от лозы шею дриады, унесли с собой и кровь и раны. Так, словно ничего и не было.
- Фар... фардана, - выговорила Сиаланта, не глядя на фавну, - друж... ка.
За все это время, ни на секунду, она не замедлила шага, по пятам следуя за своей проводницей.